Зашел разговор про свет фар нашего любимца, а он таки не ахти, и надо как-то с этим бороться... в общим есть в тему рассказ  мною уважаемого писателя, Александра Покровского:
"...Расстрелять"
По Персидскому заливу

     Тихо. По Персидскому заливу  крадется  плавбаза  подводных
лодок   "Иван   Кожемякин".  На  мостике  -  командир.  Любимые
выражения  командира  -  "серпом  по  яйцам"   и   "перестаньте
идиотничать!".  Ночь  непроглядная. В темноте, справа по борту,
угадывается какая-то фелюга береговой охраны. Она  сопровождает
нашу плавбазу, чтоб мы "не туда не заехали".
     - Ракету!  -  говорит командир. - А то в эту темень мы его
еще и придавим невзначай, извиняйся потом поанглийски,  а  я  в
школе, если все собрать, английский учил только полчаса.
     С  английским  у  командира, действительно... запор мысли,
зато уж по-русски - бурные, клокочущие потоки. В Суэцком канале
плавбаза головной шла, и поэтому  ей  полагался  лоцман.  Когда
этот темный брат оказался на борту, он сказал командиру:
     - Монинг, кэптан!
     - Угу, - ответил командир.
     - Хау ду ю ду?
     - Ага.
     А жара градусов сорок. Наших на мостике навалом: зам, пом,
старпом и прочая шушера. Все в галстуках, в фуражках и в трусах
- в тропической  форме одежды. Из-под каркаса протекают головы.
Это кэп всех вырядил: неудобно, вдруг "хау ду ю ду" спросят.
     - Ду ю спик инглиш?
     - Ноу.
     - О, кэптан!
     Кэп отвернулся в сторону своих и процедил:
     - Я  ж  тебя  не  спрашиваю,  макака-резус,  чего  это  ты
по-русски    не   разговариваешь?   Ночью   все-таки   получше.
Прохладней.
     - Дайте им еще ракету, - говорит командир, -  чего-то  они
не реагируют.
     Плавбаза  стара,  как  лагун  под  пищевые отходы. Однажды
дизеля встали - трое суток плыли сами куда-то тихо  в  даль,  и
вообще, за что ни возьмись, все ломается.
     Катерок опять не отвечает.
     - А   ну-ка,   -   говорит  командир,  -  ослепите-ка  его
прожектором!
     Пока нашли, кому ослеплять, чем ослеплять, прошло  немного
времени.  Потом решали, как ослеплять. Посланный включил совсем
не то, не с того пакетника, н то, что он включил,  кого-то  там
чуть не убило. Потом включили как надо, но опять не слава Богу.
     - Товарищ командир, фазу выбило!
     - Ах, курвы, мокрощелки вареные, электриков всех сюда!
     Уже стоят на мостике все электрики. Командир, вылив на них
несколько  ночных  горшков,  успокаивается  и  величаво тычет в
катерок.
     - Ну-ка, ослепите мне его!
     Прожектор включился, но слаб, зараза, не достает. Командир
смотрит на механика и говорит ему подряд три наши самые любимые
буквы.
     - На камбузе, товарищ командир,  есть,  по-моему,  хорошая
лампочка, - осеняет механика, - на камбузе!
     - Так давайте ее сюда.
     С  грохотом  побежали на камбуз, вывинтили там, с грохотом
прибежали назад, ввинтили, включили - чуть-чуть лучше.
     И вдруг - столб огня по глазам, как солнце,  ни  черта  не
видно,   больно.   Все  хватаются,  защищаются  руками.  Ничего
непонятно.
     Свет метнулся в сторону, все отводят руки от лица. Ах, вот
оно что: это катерок осветил  нас  в  ответ  своим  сверхмощным
прожектором.
     - Товарищ  командир,  -  спросили  у кэпа после некоторого
молчания, -- осветить его в ответ прожектором?
     - В ответ? - оживает командир. - Ну нет! Хватит! А я  еще,
старый  дурак,  говорю:  ослепите  этого  братана  из  Арабских
Эмиратов. Ха! А мне бы хоть одна  падла  сказала  бы:  зря  вы,
товарищ  командир,  изготовились  и  ждете,  зря вы сусало свое
дремучее раздолдонили и слюни, понимаешь,  ожидаючи,  напустили
тут  целое  ведро.  Нет!  А я еще говорю: ослепите его! Мда! Да
если он нас еще разик вот так осветит своим фонариком,  мы  все
утонем!  Ослепители!  Свободны  все, великий народ!
     Пустеет. На мостике один командир. Он страдает.